«когда мы бомбили берлин в августе 1941-го, геббельс заявил, будто прилетали англичане. В августе 42-го берлинцы сразу догадались, что это опять мы… »
Спросить любого из нас, кого из украинцев-асов времен Великой Отечественной мы знаем, -- наверняка последует ответ: Ивана Кожедуба. Но когда «молодой» Иван Никитич еще только начинал воевать, в 1943-м, уроженец Луганщины летчик-бомбардировщик Александр Молодчий был представлен уже в третий раз к званию Героя Советского Союза -- в возрасте 23 лет. Он стал первым в военные годы, кто при жизни получил две Звезды. Первым, кто каждый год, сколько длилась война, представлялся к очередному Герою. Первым украинцем, который нанес удар по Берлину. К вражеской столице его самолет тоже прорывался первым, и не было случая, чтобы выбранный объект уцелел… В мае нынешнего года россияне уважили аса: стратегический бомбардировщик Ту-160 назван именем «Александр Молодчий».
«Репетируя» налет на Берлин, угробили несколько бомбардировщиков»
Газета «Известия», 23 августа 1941 года: «Советская авиация имела полную возможность систематически бомбить Берлин в начале и ходе войны. Но командование Красной Армии не делало этого, считая, что Берлин является большим столичным городом с большим количеством трудящегося населения, в Берлине расположены иностранные представительства… Мы полагали, что немцы, в свою очередь, будут воздерживаться от бомбежек Москвы. Оказалось, что для фашистских извергов правила войны не писаны. Жертвами их налетов стали жилые здания, две поликлиники, три детсада, театр имени Вахтангова, убито 736 человек… Советская авиация ответит систематическими налетами на военные и промышленные объекты Берлина и других городов Германии».
-- Примерно через три недели после начала войны немцы стали регулярно бомбить Москву, и вскоре терпение нашего командования лопнуло. Кроме того, масла в огонь подлило заявление Геббельса: мол, у русских больше нет авиации. А ведь в СССР перед войной, которую мы собирались вести на вражеской территории, было создано достаточно дальних бомбардировщиков ДБ-3, ДБ-7, которые могли достать врага где угодно, -- вспоминает генерал-лейтенант запаса Александр Молодчий. Ему уже за восемьдесят, трудно говорить, поэтому нам помогает его зять Том Николаевич, полковник в отставке, 35 лет отдавший военной авиации. -- Не зря в 1930-е годы на таких машинах наши летчики добирались через Северный полюс до Канады, США, устанавливая рекорды дальности и высоты полета.
… Для первого удара перегнали 4 августа двенадцать ДБ-3 на аэродром на эстонском острове Сааремаа в Балтийском море -- оттуда до Берлина было ближе всего, километров девятьсот. Аэродром не годился для тяжелых бомбардировщиков: короткая «взлетка», кочки, валуны, у самой кромки летного поля лес. Но выбирать не приходилось -- более удобные уже были захвачены немцами…
-- На самолетах, предназначенных для первого удара по Германии, стояли изношенные двигатели, -- продолжает Александр Молодчий. -- Чтобы взлететь с куцего аэродрома, долететь до Берлина и обратно, командующий военно-морской авиацией Жаворонков распорядился брать больше горючего и меньше боеприпасов, чем указано в инструкции. Когда Сталину сказали, что самолеты пробудут над Берлином минут 15--20, он ответил: «Мало». Сказали, что возьмут по пятьсот килограммов бомб вместо тонны -- тоже мало. Авиационные техники, поколдовав над машинами, «догнали» бомбовую нагрузку до восьмисот килограммов. С таким боезапасом 5 августа пять самолетов слетали на разведку до Берлина и благополучно вернулись, а на следующий день бомбардировщик, который повел командир полка Преображенский, упал сразу после взлета. Чудом не взорвался! Так что в первый налет на Берлин, в ночь на 8 августа, двенадцать советских самолетов сбросили на город по две 250-килограммовые бомбы.
Но Сталин был уверен, что они могли бы сбросить и по тонне. Прислал на Сааремаа летчика-испытателя Владимира Коккинаки показать, как это делается -- ведь на таком же ДБ-3 в сентябре 1937-го он поднял на высоту свыше 11 километров две тонны груза! Назначили испытания: в очередной вылет на германскую столицу две машины, с наиболее сильными двигателями, должны были уйти с тонной бомб каждая. Самолет капитана Гречишникова с самого дальнего разбега с натугой оторвался от кромки поля, едва перевалил через изгородь -- и рухнул, загоревшись. Опять чудо -- тысячекилограммовая бомба не взорвалась. С соседнего аэродрома попытался подняться ДБ старшего политрука Павлова -- еще на земле две 500-килограммовые бомбы ухнули о кочки. Экипаж погиб. Коккинаки уехал с острова в Ставку хмурый и с докладом: да, с тонной боезапаса, в самом деле, с этих аэродромов не взлететь…
«Нас сбивали и немцы, и свои»
Газета «Правда», 9 августа 1941 года: «В ночь на 8 августа группа наших самолетов произвела разведывательный полет в Германию и сбросила некоторое количество зажигательных и фугасных бомб над военными объектами в районе Берлина. Возникли пожары и наблюдались взрывы. Все наши самолеты вернулись без потерь».
-- Первый вылет действительно прошел удачно -- немцы не ожидали, что советские самолеты заберутся в такую даль, -- говорит Александр Игнатьевич. -- Шли над морем ночью в абсолютном молчании на высоте около семи тысяч метров, температура воздуха в кабинах опускалась до минус сорока. В машине у флагманского штурмана Хохлова замерз компас, пришлось отогревать в руках. Когда внизу показалась суша, с немецких аэродромов нашим летчикам прожекторами указывали путь, приглашали на посадку, сигналили -- мол, как дела, -- принимая за своих. И хотя вокруг Берлина в радиусе ста километров стояли зенитки и на аэродромах дежурили сотни истребителей, до города наши дошли без единого выстрела. Лишь когда упали первые бомбы, вокруг машин стали рваться снаряды, однако никого не задели: немецкие зенитчики оказались абсолютно не подготовленными.
… Потом к налетам подключили спешно сформированную для этого 81-ю авиадивизию особого назначения -- двенадцати самолетов показалось мало (к тому времени их осталось одиннадцать -- со второго вылета не вернулся один ДБ). Командовал дивизией Герой Советского Союза Водопьянов, известный по челюскинской эпопее. Сформировали ее 9 августа, а 10-го уже послали самолеты на Берлин. Однако первый же вылет окончился разгромом -- на базу вернулись считанные машины.
-- Подготовка к операции оказалась отвратительной: многие летчики не пробились сквозь грозу, большинство не справилось с ПВО на подступах к Берлину -- немцы усилили защиту. Кроме того, не было никакого согласования с другими частями Красной Армии -- по нашим самолетам, возвращающимся из-за линии фронта, били наши же зенитки, наши истребители, принимая за врага. Сбили и комдива Водопьянова, он упал в Эстонии на немецкой территории. Благо, штурман оказался из местных -- благодаря его знанию языка и местности выбрались к своим. (После провала операции Водопьянова сняли с должности. -- Авт. ) А мой бомбардировщик и вовсе не смог взлететь -- аэродром и машина были в таком состоянии, что при взлете отломилось шасси, и самолет остался лежать у взлетной полосы.
… Тем не менее, бомбардировки Берлина продолжались почти каждую ночь в течение месяца, пока немцы не захватили остров Сааремаа. Наши летчики успели совершить отсюда около девяноста вылетов! Рассвирепевший Гитлер велел расстрелять бывшего военного атташе Германии в СССР за неправильную информацию о состоянии советской авиации.
После войны историки подсчитали: в 1941 году англо-американские ВВС сбросили на Германию 35,5 тонн бомб. А лишь одна из советских эскадрилий, бомбивших Берлин в августе 41-го, за двадцать дней «выгрузила» над городом 22 тонны. Министр пропаганды Геббельс заявил поначалу, будто это были англичане, что шесть их самолетов сбиты и скоро будут выставлены на всеобщее обозрение. Великобритания сразу объявила, что ее авиация здесь ни при чем, да и сами немцы вскоре это поняли: вперемешку с советскими фугасами на Берлин сыпались бомбы с листовками, где все было ясно сказано -- за что и от кого воздано…
«Бомбардировки в августе 42-го -- это было уникально, но это было ужасно»
-- Через год опять назрела необходимость ударить по Берлину -- немцы раструбили на весь мир, будто война ими почти выиграна, что они видят Кавказ, что Сталинград вот-вот падет, -- продолжает мой собеседник. -- Нужно было бомбить сильнее, чтобы показать: в войне наступает перелом в нашу пользу. Но фронт отодвинулся на восток, и до вражеской столицы теперь предстояло лететь тысячи полторы километров, из подмосковного Монино, над вражеской территорией. Вокруг самого Берлина стояли три тысячи зениток. Союзники считали наш план нереальным. Однако мы долетели: это было уникально, но это был ужас.
Эскадрилью повел я в ночь на 27 августа. Перед самой линией фронта мы нырнули в облака и дальше добирались вслепую, по приборам. (Еще перед войной газета «Красная Звезда» писала о Молодчем как о мастере слепых полетов. -- Авт. ) До Берлина дошли не все -- кто не смог пробиться через сильнейшую грозу, отбомбились по другим городам Германии. На сей раз немцы были готовы к нашему визиту и встретили по полной программе: корабли береговой охраны на Балтике, истребители, прожектора и зенитки «вели» нас, передавая друг другу, непрерывно до самой столицы. Впрочем, их зенитчики нам слегка помогли: когда на перехват поднялись «мессершмитты», с земли продолжали вести огонь, не видя ничего в тучах, и мешали своим же гоняться за нами.
… К Берлину экипаж Молодчего вышел первым. Это было видно по тому, как внезапно забегали вокруг самолета лучи прожекторов в небе, за секунду до этого совершенно черном.
-- Один луч скользнул по борту машины, и тут же к нам потянулся целый пучок. Я нырнул круто вниз, рискуя налететь на аэростат заграждения, абсолютно не видимый ночью. «Упав» метров на триста, в темноту, выровнял самолет -- немцы затихли: ни прожекторов, ни выстрелов. Выжидают, слушают. А через несколько секунд услышали свист наших бомб -- штурман вывел нас точно на цель. (Объектами для бомбардировок, кроме ставки Гитлера, обычно выбирались танкостроительный и авиамоторный завод «Даймлер-Бенц», заводы «Хейнкель», «Фокке-Вульф», «Сименс», «Цеппелин», железнодорожные станции. -- Авт. ) Вокруг нашего самолета сразу повисли гроздья разрывов зенитных снарядов, прожектора уже не выпускали нас -- стало светло, как днем. Такой пальбы мы еще никогда не видели. Прятаться уже не имело смысла. Я поглубже опустил сиденье, включил в кабине полный свет, чтобы не быть ослепленным прожектором, -- и четырнадцать минут вел машину над Берлином по приборам. Это чудо, но мы вырвались.
… Следующий налет, когда Молодчий (самый молодой летчик в дивизии) повел эскадрилью на Берлин, оказался еще более мощным -- в ночь на 30 августа 1942 года над городом появились самолеты пяти авиаполков сразу! В сентябре он участвовал в регулярных бомбардировках Будапешта, Бухареста -- союзники Германии тоже потеряли сон задолго до наступления Советской Армии.
Александр Молодчий получил звание Героя Советского Союза в 1941-м и 1942-м. В два последующих года представлялся к трижды Герою, но не награжден. А четыре года назад, на сороковой день после смерти жены, у Александра Игнатьевича украли обе Звезды. В дверь позвонил молодой человек, представился от какой-то ветеранской организации. Попросился поговорить. Пока старик готовил в кухне кофе гостю, сорвал с пиджака, висевшего на спинке стула, награды -- и был таков. Теперь у Молодчего муляжи Звезд и два представления к награде, оставшиеся нереализованными. А еще бронзовый бюст на родине, в Луганске. И поздравления от Президентов Украины и России с 80-летием…
1949Читайте нас у Facebook
