Герой советского союза валерий гринчак: «остригая мне волосы с запекшейся кровью, санитарка ташкентского госпиталя вдруг тихо спросила: «сынок, у тебя чеки есть?.. « после афгана это были первые слова, которые я услышал на родине»
До службы в Афганистане его послужной список был типичным для советского офицера. В 1978 году Валерий Гринчак с отличием окончил Киевское высшее общевойсковое училище, что давало ему право выбора дальнейшего места службы. Однако «тепленькому» местечку за границей (в той же ГДР или Венгрии) Гринчак предпочел службу в составе 13-й отдельной десантно-штурмовой бригады Дальневосточного военного округа. И лишь четыре года спустя был направлен в Центральную группу войск (Чехословакию) на должность командира разведдесантной роты. А черезгод на дивизию пришла разнарядка: одного командира разведроты и двух командиров разведвзводов отправить в Демократическую Республику Афганистан…
В преддверии Дня инвалида, который вчера отмечался в Украине, внештатный корреспондент «ФАКТОВ» встретился с Героем Советского Союза Валерием Гринчаком.
«Когда мы собрали тела погибших, Панджшерская долина показалась долиной смерти»
-- Командир разведбата мне тогда прямо сказал: «Валера, рекомендовать буду тебя -- пиши рапорт», -- вспоминает Валерий Гринчак. -- Почему я? В тот момент у меня был опыт командования разведротой, за плечами -- десятки прыжков с парашютом и, наконец, из семи командиров разведрот в дивизии я был единственным… холостяком.
По приезде в Афганистан первую ночь я провел в Кабуле. По «передвижке» для наших солдат крутили кино, и я почему-то очень хорошо запомнил фразу, сказанную немецким генералом: «Гражданская война может идти бесконечно»… А впрочем, мы и так прекрасно понимали: Афганистан -- это надолго. Так вот, вскоре меня назначили на должность командира разведроты 285 танкового полка 108 мотострелковой дивизии (одной из самых воюющих в составе 40-й армии). За всю зиму (а шел 1983-й) на базе мы провели недели полторы-две. Все остальное время -- в горах. Сопровождали автоколонны, вели разведку и так называемую реализацию разведданных (»зачистку» кишлаков, взятых в оцепление), организовывали засады, за что получил свою первую боевую награду -- орден Красной Звезды. Тогда мне удалось перехитрить душманов, создав иллюзию того, будто автоколонна советских машин вышла в рейс без надлежащего сопровождения. И душманы на этот крючок клюнули…
Моджахеды удачно использовали наши просчеты, особенно когда для участия в операциях привлекались люди, не имевшие опыта ведения боевых действий в горах. Как, например, не вспомнить трагедию, разыгравшуюся в Панджшерской долине в ночь с 30 апреля на 1 мая 1984-го. Тогда батальон нашего полка понес огромные потери -- 52 убитыми и 58 ранеными (позже многие скончались от полученных ран в госпиталях). Без оргвыводов тогда, конечно, не обошлось -- командира полка и комдива сняли с занимаемых должностей. Хотя львиная доля вины лежит на совести комбата… Лишь к утру, когда я с подчиненными закончил эвакуацию раненых и вынос тел убитых из горных ущелий, перед глазами открылась жуткая картина: Панджшерская долина показалась мне долиной смерти!..
-- А какими были потери вашей роты?
-- Трое убитых и 12 раненых. И это за год, пока я командовал разведротой!.. Кстати, этот факт сыграл не последнюю роль, когда меня представляли к званию Героя Советского Союза…
«Бросив взгляд на то, что осталось от моих ног, я подумал: «Ну все. Отвоевался. »
-- В конце июня 84-го мы по тревоге вышли на очередное боевое задание, успешно выполнили его и уже когда возвращались… Это случилось 14 июля. Отлично помню тот миг, когда под ногами содрогнулась земля и в лицо полыхнуло огнем. Я еще успел крикнуть подчиненным: «Все -- назад! Сапер, ко мне!». К счастью, мин больше не было. Я подозвал санинструктора, и тот всадил мне порцию промедола, сняв болевой шок. Бросил взгляд на ноги, точнее на то, что от них осталось, и в голове промелькнула мысль: «Ну все, отвоевался». Взрывной волной правую ногу оторвало, левую -- раздробило. (Позже из-за сильно прогрессировавшей синегнойной инфекции, поставившей жизнь Валерия на грань между жизнью и смертью, врачи были вынуждены ампутировать и левую ногу. -- Авт. ). К тому же при взрыве очень сильно пострадало лицо: оно было изрезано осколками костей моих ног. И лишь совершенно необъяснимым образом я не лишился зрения: при взрыве оказался сильно поврежден правый глаз, а под левой бровью «отпечаталась» невыводимая до сих пор пороховая пыль.
О моем ранении по рации немедленно сообщили командиру полка, и тот сразу же выслал за мной вертолет. Задержись машина с вылетом хотя бы на полчаса, и вопрос, выживу я или нет, перед врачами уже не стоял бы. Пока же мы летели в Баграм, я несколько раз терял сознание. Как меня доставили в местный медсанбат, как оперировали (операция длилась весь день!), не помню. Окончательно пришел в сознание уже в реанимационной палате.
На следующий день после операции меня навестил командир взвода и привез с собой отварную курицу. Где он ее взял, не знаю. Но курицу ту я в тот же день и слопал. Хирург, который меня оперировал, только диву давался: мол, сколько лет в медицине, а ничего подобного в своей практике не встречал.
… На всю жизнь я запомнил лицо санитарки из санприемника Ташкентского окружного госпиталя. Остригая меня наголо (волосы с запекшейся кровью сбились в колтун, и ничего другого, как просто состричь их, не оставалось), она вдруг наклонилась и прошептала на ухо: «Сынок, чеки есть?.. » По ее лицу нетрудно было прочесть: теперь они тебе не нужны. По возвращении из Афганистана это были первые слова, которые я услышал на родине… Правда, стараясь не выдать своего негодования, я лишь выдавил: «Не спеши меня хоронить… Чеки мне еще самому пригодятся»… Для тех, кто не знает, что такое чеки, поясню: одну треть своего месячного офицерского оклада мы получали в валюте. В среднем эта сумма составляла 230-250 чеков, что было эквивалентно 500 советским рублям. Так вот, свои деньги я действительно получил. Правда, уже в Москве. Их мне передали мои сослуживцы. Они часто приезжали навестить меня, всячески поддерживали. Причем как офицеры, так и генералы. В частности, начальник политуправления 40-й армии Николай Ремез.
А одним из первых, кто поддержал меня, был мой командир полка подполковник Адам Чикал (кстати, ныне он -- заместитель председателя комитета Верховного Совета Украины по вопросам обороны и национальной безопасности. -- Авт. ). Нарушив устав, Адам Васильевич выехал из Баграма в Кабул, где находился армейский госпиталь, и долго умолял врачей, чтобы те спасли мне жизнь. Добившись со мной свидания, он сказал: «Валера, держись! Ты еще вернешься в строй! Я верю в тебя!».
Позже мама рассказала, что ровно за неделю до того, как я подорвался на мине, ей приснился сон. Будто невесть откуда взявшийся вертолет долго кружит над нашей хатой, затем, как громадная стрекоза, зависает над ней и так же стремительно исчезает. Как знать, может, в ту ночь ей приснился именно тот вертолет, на котором меня, раненого, доставили в Баграмский медсанбат… Я долго не решался написать ей о случившемся. А первым из родных, кто узнал о трагедии, был мой брат.
«С высокой наградой меня приехал поздравить Лев Яшин»
-- А когда вам стало известно о присвоении звания Героя Советского Союза?
-- Уже в Москве, в госпитале им. Бурденко. Помнится, я еще подумал: «Ну вот, если и умру, то хоть будет не так обидно»… Хотя поначалу я не очень верил, что указ о моем награждении будет подписан. (За всю афганскую кампанию высшей награды Родины в СССР было удостоено только 86 человек, из них 27 -- посмертно. -- Авт. ). Однако 18 февраля 1985 года Генсек ЦК КПСС Константин Черненко указ подписал. Вскоре он умер, и церемонию награждения перенесли на 8 апреля 85-го. Судьба как бы дала мне отсрочку, чтобы я успел научиться ходить на протезах.
Поздравить меня со звездой Героя приехали мои родители, односельчане (сам я родом из Гайворонского района Кировоградской области), однополчане по Афганистану, в частности, Герой Советского Союза Руслан Аушев. Но что было для меня особенно приятно, так это приезд Льва Яшина. Дело в том, что, когда меня перевели в Центральный научно-исследовательский институт протезирования в Москве, легендарному голкиперу уже ампутировали правую ногу, и впереди его ожидал реабилитационный курс. Случившееся Лев Иванович перенес мужественно, не впал в депрессию. «Ребята, главное -- настроиться на победу», -- любил повторять Яшин. Так вот, Лев Иванович откликнулся на приглашение и приехал поздравить меня с наградой. В тот день Яшин был, как говорится, при полном параде (Лев Иванович имел воинское звание полковника МВД, но, будучи человеком скромным, форму одевал крайне редко). Кстати, отечественные чиновники от медицины были категорически против, чтобы Яшин осваивал протез импортного производства: мол, а чем наши хуже? Но последнее слово было за Львом Ивановичем, и тот-таки отдал предпочтение протезу, изготовленному в Финляндии. Что уж говорить о простых смертных: вплоть до конца 80-х мы таскали крайне неудобные отечественные протезы.
-- Но это не помешало вам написать рапорт на имя министра обороны СССР с просьбой оставить вас на воинской службе, и ныне вы -- полковник запаса…
-- Да, мой рапорт был удовлетворен, и в апреле 1985 года я был назначен на должность старшего помощника начальника строевого отдела Киевского высшего общевойскового училища, а спустя три года переведен на преподавательскую работу в том же вузе. В 92-м училище был расформировано, а я принял решение уволиться из армии и поступить на заочное отделение юрфака Киевского государственного университета им. Шевченко. Все эти годы я с болью в сердце думал о бывших «афганцах», которые по возвращении домой так и не смогли найти себя. Это, собственно, и подтолкнуло меня и товарищей по несчастью к созданию Киевского общества инвалидов локальных войн -- ветеранов военной разведки, боевых действий в Афганистане и других странах.
«Перепалку» Сахарова с Червонописким на съезде народных депутатов СССР спровоцировал… ГлавПУр СА и ВМФ»
-- Сегодня мы оказываем посильную помощь многим из тех, кто в ней нуждается. Время от времени выплачиваем разовое денежное пособие семьям ребят, погибших в Афганистане. Инвалидам помогаем с получением продовольственных пайков, бензина… Конечно, этого очень мало. Правда, киевским инвалидам проще. Александр Омельченко, наш мэр (сам прошедший через Афганистан), к проблемам инвалидов относится с пониманием. Но ведь Киев -- еще не вся Украина. На периферии дела обстоят намного хуже. Заявляю вам как консультант Комитета по делам пенсионеров, ветеранов и инвалидов Верховной Рады Украины…
-- Валерий Иванович, возвращаясь к теме афганской войны, скажите: это правда, что наши летчики в Афганистане расстреливали, как утверждал Сахаров, своих же, чтобы те не угодили в плен душманам?
-- Ни одного свидетельства, подтверждающего это документально, я не встречал. Предпосылкой же к этой нашумевшей на весь Союз истории стало интервью, которое Сахаров дал одному зарубежному изданию. Андрей Дмитриевич ссылался лишь на свидетельства рядовых солдат, участников афганской войны… (Есть основания утверждать, что эту «дезу» Сахарову подкинули по указанию руководства Главного военно-политического управления СА и ВМФ). Нетрудно было представить, как на заявление Сахарова отреагируют «афганцы». Тот же Червонопиский -- боевой офицер, десантник… Нужно было быть гениальным провокатором, чтобы в конце 80-х -- начале 90-х умудриться поссорить демократов с «афганцами». Выступлением Червонопиского на съезде народных депутатов СССР ГлавПУр преследовал свои интересы: столкнув лбами демократов с «афганцами», он тем самым рассчитывал поправить свой изрядно пошатнувшийся авторитет в войсках. Это лишь один пример того, сколько грязи, интриг и сплетен было связано с войной в Афганистане…. Много позже мне стало известно, как отдельные проходимцы покупали себе ордена и медали, и я искренне сожалел, что так мало представлял к наградам своих подчиненных, которые действительно того заслужили.
… Так и не встретив свою половинку до службы в Афганистане, по возвращении оттуда Валерий считал, что его статус «убежденного холостяка» останется неизменным. Ему шел сорок второй год, когда он познакомился с Татьяной. К тому времени девушка уже успела закончить медучилище и поступила на работу в клиническую больницу «Феофания». Их роман длился три месяца, после чего Валерий сделал девушке предложение, которое Таня приняла. Для Валерия, не страдавшего комплексом неполноценности, согласие девушки выйти за него замуж все же явилось полной неожиданностью.
-- Валера -- сильная личность. За ним, как за каменной стеной, -- призналась Татьяна. -- Ни мама Валерия, ни мои родители не были против нашего брака. Напротив, его мама теперь иначе как «донькою» меня и не называет… До свадьбы Валера жил в этой квартире со своим братом, и когда я впервые шла к ним в дом, не знала, чего и ожидать: холостяки как-никак. Но чистота и порядок, который я тут обнаружила, меня просто поразили. Хотя отсутствие женской руки сказывалось. Сейчас мы обустраиваем наш семейный очаг, этим летом закончили в квартире ремонт.
… Ожидается ли в семье Гринчаков пополнение? Татьяна в ответ улыбнулась: «Мы над этим работаем».
1318
Читайте нас у Facebook
